— Да-да, мне знакома твоя, м-мм, техника. Но думаю, ты поймешь, что у меня были причины для раздражения, когда мне доложили, что наш человек видел тебя в Виксберге, а через двадцать четыре часа он… докладывает, что ты мертва.
— Может, так, а может, и — нет. Один человек в этом году уже пробовал наступать мне на пятки. В Найроби. Он завис у меня на хвосте и так пьяно дышал мне в спину, что это оказался его последний вздох. Если вы и впредь собираетесь следить за мной, вам стоит предупреждать своих людей.
— Фрайди, я обычно никогда за тобой не слежу. С тобой лучше обходиться «проверочными пунктами». К счастью для нас всех, ты уцелела. Хотя все терминалы моих агентов в Сент-Луисе были поставлены на прослушивание правительством, какую-то пользу они все же мне принесли. Когда кто-то трижды пытался связаться с нами в Сент-Луисе и ни разу не был засечен, мне тут же доложили об этом, и я подумал, что это, должно быть, ты… Потом узнал точно, что ты — когда ты добралась до Фарго.
— А кто был «ваш» в Фарго? Тот «спец», у кого я купила документы и прочий хлам?
Босс сделал вид, что не слышал вопроса:
— Фрайди, у меня еще много дел. Продолжай доклад и, пожалуйста, покороче.
— Слушаюсь, сэр. Я покинула экспедиционный корабль, когда мы были уже в империи, добралась до Сент-Луиса, обнаружила, что ваши контактные коды подвергаются проверке, уехала в Фарго, как вы справедливо заметили, пересекла границу Британской Канады километрах в двадцати шести от Пембины, отправилась в Ванкувер, сегодня — в Беллингем и сейчас нахожусь перед вами.
— Какие-нибудь трудности?
— Нет, сэр.
— Какие-нибудь детали, представляющие профессиональный интерес?
— Нет, сэр.
— Зафиксируй доклад со всеми подробностями на пленке и отдай персоналу для аналитического исследования. Побольше фактов, поменьше собственных заключений и оценок. Я пошлю за тобой недели через две-три. А с завтрашнего утра ты приступишь к школьным занятиям. С девяти ноль-ноль.
— Что-что?
— Не таращь глаза, красивым женщинам это не идет. Фрайди, твою работу я считаю удовлетворительной, но настало время приступить тебе к настоящему делу. Вернее сказать, к твоему настоящему делу на данном этапе. Ты чудовищно невежественна. Мы это поправим. Итак, завтра, в девять ноль-ноль.
— Слушаюсь, сэр.
(Я — невежественна? Вот нахальный старик. Черт, как же я была рада его видеть, только… Это инвалидное кресло меня здорово расстроило).
22
«Пески Паджаро» раньше были модным курортным отелем. Он расположен в тихом местечке на Монтеррей-Бей, неподалеку от тихого городка, Уотсонвилла. Уотсонвилл — один из самых крупных портов в мире, откуда экспортируют нефть, и напоминает холодный пончик без сиропа. Ближайшие развлечения — казино и бордели — находятся в пятидесяти километрах отсюда, в Кармеле. Но я лично не люблю рулетку и мало интересуюсь платным сексом, пусть даже его экзотическими формами, распространенными в Калифорнии. Немногие из команды Босса посещали Кармел, поскольку для прогулки верхом на уик-энд это далековато, рейсовых капсул нет, а что касается гравилетов, то, несмотря на либеральное отношение калифорнийских властей к самоходным и самолетным агрегатам, Босс разрешал использовать их только для деловых турне.
Самым большим развлечением для нас в «Паджаро» была красота природы, из-за которой он и был построен, — море, песок, закаты…
Я очень увлекалась серфингом, но когда научилась как следует управляться с доской, он мне надоел. Я много плавала, загорала на песке, наблюдала за огромными нефтяными танкерами, выходящими в море, и с удовольствием замечала, что дежурившие на мостиках «впередсмотрящие», очень часто смотрят не вперед, а назад (на меня!), причем через сильные бинокли.
Всем нам было отнюдь не скучно — ведь у каждого имелся свой индивидуальный компьютер с полным набором услуг. Люди настолько привыкли сегодня к компьютеру, что нередко забывают, каким «окном» в целый мир может служить обычный терминал. Некоторые (часто и я сама) пользуются компьютером лишь для заполнения счетов, телефонных звонков и прослушивания последних известий, и тем самым здорово сужают рамки его возможностей. Если обладатель компьютера согласен немного заплатить за услуги, терминал может дать ему практически все — любые наслаждения, кроме тех, что получают в постели.
Музыка? Я могу заглянуть на сегодняшний концерт в Беркли, но это еще что — я могу заглянуть на концерт, состоявшийся в Лондоне десять лет назад, и эффект присутствия будет точно такой же, как на любой сегодняшней программе. Электронам нет дела до времени, как только какая-то информация попадает в компьютерную сеть, время для нее застывает, и все, что необходимо помнить, это — необъятное наследие прошлого всегда к вашим услугам, стоит лишь набрать нужный код.
Босс послал меня в школу, состоящую лишь из компьютерного терминала, и в этой школе у меня было гораздо больше возможностей, чем у любого студента Оксфорда, Сорбонны и Эдинбурга в далеком прошлом.
Сначала мне вообще казалось, что школа — это какой-то камуфляж. В мой первый день в «Паджаро» мне было сказано, чтобы я доложила о себе главному библиотекарю, милому, добрейшему старикану профессору Перри, с которым я познакомилась, еще когда проходила основной курс подготовки. Он здорово суетился сейчас — еще бы, библиотека Босса наверняка оказалась самой громоздкой и сложной для перевозки из империи в «Паджаро». У профессора Перри, вне всяких сомнений, впереди была огромная работа — на недели, а то и на месяцы — по приведению в полный порядок всего его хозяйства… Тем временем Боссу придется довольствоваться порядком относительным. Да и чудаческая привязанность Босса к бумажным книгам, составлявшим большую часть его библиотеки, а не к кассетам, дискам и микрофильмам — не облегчала задачу старика Перри.
Когда я явилась к нему и доложила о себе, он посмотрел на меня без особой радости, указал на небольшой закуток в углу и сказал:
— Мисс Фрайди, почему бы вам не сесть вон там?
— А что я должна делать?
— А? Ну… Пока трудно сказать. Но, вне всяких сомнений, мы скоро получим указания. М-мда… Я, видите ли, сейчас очень занят, мм-м… И помощников у меня чрезвычайно мало, а без них я, как без рук… Так вот, может быть, вы, чтобы как-то войти в нашу атмосферу, э-ээ, займетесь чем-нибудь, что… вам самой по душе, а? Познакомитесь с оборудованием… Да-да, с оборудованием. Словом приступайте.
Ничего особенного в здешнем оборудовании не было, разве что добавочные клавиши на приборной доске компьютера, обеспечивающие прямую связь с несколькими крупнейшими библиотеками мира — Гарвардской библиотекой, Вашингтонской библиотекой Атлантического союза, Британским музеем, — минуя обычную бюрократическую процедуру. Да, и еще — уникальная возможность прямого доступа к личной библиотеке Босса. Я легко могла бы читать его бумажные книги на своем терминале, если бы захотела, даже не прикасаясь к фолиантам, а переворачивая страницы простым нажатием клавиши.
Этим утром в торопливых поисках индекса Туланской университетской библиотеки (лучшей в Республике Одинокой Звезды), чтобы раздобыть историю старого Виксберга, я наткнулась на антологию спектральных различий звезд и… не смогла от нее оторваться. Почему? Сама не знаю, со мной иногда такое бывает.
Я все еще читала трактат об эволюции звезд, когда меня отвлек профессор Перри, предложив сходить пообедать. Мы отправились обедать, но перед этим я быстренько набросала для себя, какого рода математические пособия мне понадобятся — астрофизика захватила меня, но чтобы хоть как-то разобраться в ней, нужно знать ее язык.
В этот день я позанималась еще немного со Старым Виксбергом, отыскала забавную музыкальную пьесу, когда-то поставленную в этом городе, а остаток дня провела за просмотром бродвейских мюзиклов тех счастливых лет, когда Северо-Американская федерация еще не раскололась вдребезги. Почему, интересно, сейчас уже невозможно писать такую музыку? Наши предки умели веселиться! Я лично получила огромное удовольствие от «Принца-студента» и от «Моей прекрасной леди» и отметила для себя еще десяток подобных спектаклей, чтобы просмотреть их потом. (Это и называется «ходить в школу»?)
На следующий день я решила как следует заняться изучением серьезных предметов, в которых мало разбиралась — я резонно решила, что, как только мои преподаватели укажут мне на мою область, у меня не останется времени на что-то для души. Еще бы! Прежние тренировочные курсы в системе Босса отнимали у меня куда больше двадцати четырех часов в сутки. Но за завтраком моя подруга Анна спросила меня:
— Фрайди, что ты можешь сказать мне о влиянии Людовика XI на французскую лирическую поэзию?
